юди - и те, чьи свидетельства могли иметь вес и значение, и те, чьи
показания не могли иметь ни значения, ни веса.
- Участь, вас ожидающая теперь, печальна, но неизбежна, - сказал
губернатор растерявшемуся Плодомасову.
В коридоре за дверью звякнули неосторожно опущенные кем-то из рук
кандалы.
Плодомасов закрыл лицо руками, зарыдал и, упав на колени, просил одной
милости - проститься с женою.
Он видел, что его никто не жалеет, никто не любит, и сердце влекло его
к этому полуребенку, долю которого он так жестоко разбил и исковеркал,
посмеявшись над ее чувствами и ее свободой.
Ему показалось, что она, и одна она, простит его, и он не ошибся. Ее
одно имя пришло ему на память, когда позвякивающие за дверью цепи заставляли
просить и молить о продлении последней минуты свободы, и к дикому вепрю
сходила благодать утешения, что у него есть жена, есть чистое существо, во
имя которой он может просить себе снисхождения.
- Жена? У вас нет жены, - отвечал Плодомасову губернатор. - Вы,
государь мой, по злообычаю забыли, вероятно, что вы от этой девицы не
снисхождения можете ожидать, а сугубого гнева на вас. Благородная девица
сия, конечно, присоединит свой голос к тем свидетельствам, которые против
вас сделаны, и это будет ваше последнее с нею свидание. Прошу вас,
государыня моя, сказать, точно ли вы с сим господином обвенчаны, как все о
том свидетельствуют, насильно?
- Венчана я с ним точно, - отвечала Марфа Андревна и остановилась.
Губернатор просил ее продолжать. Марфа Андревна с горькою жалостью
взглянула на униженного Плодомасова и отвечала:
- Да, я точно с ним венчана, но я не венчана насильно.
- Как не насильно? - вскрикнул удивленный губернатор.
- Как, сердечная дочка моя! Неужто с твоего то все было согласия? -
воскликнул, заломив руки, Байцуров.
Присутствующая толпа стояла, пораженная неразрешимым дл |
